Не позволяй душе лениться

Считается, что с возрастом в душе иссякает романтика, уступая место взрослому прагматизму. Как правило, это подтверждает жизнь, но существуют и исключения из правил. И жительница хутора Рябичев Надежда Николаевна Лунегова тому подтверждение.

В семидесятые годы в хуторе трудно было встретить более романтичную натуру, чем Надежда Лунегова (в девичестве Журавлёва). Когда её ровесницы грезили новыми платьями и красивыми туфлями, она мечтала купить с первой зарплаты томик Тургенева. Книги в то время было приобрести ещё труднее, чем вещи. А новое платье девушка могла смастерить из старого, «поколдовав» пару вечеров за швейной машинкой, сделав изнаночную сторону лицевой и, добавив в фасон несколько новых деталей.

Романтичный настрой не покинул Надежду Николаевну и тогда, когда она была уже замужем, имела двухлетнюю дочку Юлю, а вторую носила под сердцем. Вместе с мужем, Александром Аркадьевичем, они решили осваивать Дальний Восток и отправились в Хабаровский край в посёлок Уктур, где было начато строительство леспромхоза. Бытовые проблемы и суровый климат за-ставляли многих покидать этот край, поэтому рабочих рук не хватало — и Лунеговым в Уктуре были рады. Александр Аркадьевич начал работать электриком, Надежда Николаевна воспитывала дочек — старшую Юлю и, родившуюся в Уктуре, Алю.

— Я всегда была девочкой, витающей в облаках. В детстве мечтала стать геологом и даже после 8 класса уехала к тёте в Душанбе, чтобы после окончания школы поступить в местный университет на соответствующий факультет. Но не сложилось. Так что, в Уктур я ехала, как поётся в песне: «За туманом и за запахом тайги», представляя успешное преодоление трудностей. Действительность оказалась немного не такой, как я себе представляла. Посёлок показался мне неприглядным и «голым» потому, что в нём были вырублены все деревья. Половина населения состояла из «бичей», склонных к грубости, скандалам и пьянству. Людей с чистыми помыслами и светлой душой было немного.

Начало своей жизни на Дальнем Востоке я запомнила своим отравлением «волчьей» ягодой. «Волчья» ягода или «волчеягодник смертельный» — кустарник с яркими, сочными плодами, которые сами просятся в рот, является сильно ядовитым растением. Употребление может привести к летальному исходу. Ничего подобного я не знала, а фрукты, ягоды очень любила, поэтому и наелась, не предполагая, чем это может закончиться. От проблем со здоровьем, а, возможно, и от смерти меня спасло своевременное вмешательство подруги — Галины Михайловны Руденко, которая приехала в Уткур из х. Рябичев раньше нас и была осведомлена о коварных свойствах этой ягоды, — рассказывает Н.Н. Лунегова.

Дальний Восток в семидесятые годы гремел лозунгами «Хабаровский комсомолец — на БАМ», «Даёшь Сулук!». На строительство посёлка и одноимённой железнодорожной станции набирали лучших комсомольцев, отличающихся высоким профессионализмом и моральными качествами. Первостроители — отряд «Хабаровский комсомолец» решили построить образцовую железнодорожную станцию и лучший посёлок на БАМе. И им это удалось, чему способствовала в немалой степени и удивительная красота природы. Улицы посёлка раскинулись на широких террасах по склону сопки. Рядом протекала река Сулук, берущая своё начало из высокогорного реликтового озера Большой Сулук, образовавшегося в результате тектонического разлома земли. Вот в такое — овеянное легендами место, переехала комсомольская семья Лунеговых в 1979 году. Супруги были комсомольцами не только по имеющемуся билету — они верили в светлые идеалы строителей коммунизма.

— Местом, где нам предстояло жить, я была просто очарована. По посёлку росли величественные берёзы. У меня, выросшей в степи, их мощь и красота вызывали восторг. Между берёзами мы прозаически натягивали верёвки для сушки белья. Выйдя развесить бельё, можно было вернуться с грибами, которые, буквально, росли под ногами. Но на три-пять грибов, внимания мало кто обращал. Если собирать, то большими корзинами.

Однажды любовь к тихой охоте сыграла со мной и моей коллегой по работе злую шутку. Обеденный перерыв в почтовом отделении, где я работала, длился 2 часа, так как трудились мы с 8 утра и до 7 часов вечера. В обед мы выскочили на часочек в тайгу за грибами и, переходя от дерева к дереву, заблудились. Могли бы и сгинуть, если бы не услышали проходящий по железной дороге поезд и не пошли на его звук.

Но, вообще, тайги и её обитателей мы не боялись. Однажды мы с подругой собирали в лесу бруснику — и вдруг видим свежие коровьи «лепёшки». Посмотрели друг на друга с недоумением, пытаясь понять, откуда здесь корова — в посёлке животных никто не держал. Оборачиваемся на треск сухого валежника и видим, как от нас медведь улепётывает, только пятки сверкают. Летом этот зверь сытый и на человека нападать ради забавы не будет. Но не это знание добавило нам храбрости — просто мы даже не успели испугаться.

Что по-настоящему страшно в тайге, которая, можно сказать, подступала к посёлку, так это пожары. С наступлением холодов многие дополнительно использовали самодельные обогреватели, служившие причиной возгораний. Деревянные постройки занимались быстро, огонь перекидывался на другие дома и деревья — начинался верховой пожар. Треск горящих деревьев, ревущее пламя — рассказать словами об этом жутком явлении трудно. В случае пожара люди бросали все дела и бежали на его ликвидацию.

Зима в те края приходила рано, и морозы достигали 50 градусов, но переносились легко из-за отсутствия ветров. Но это на улице, в движении и в подходящей погодным условиям одежде. Если было холодно в доме — это беда. Как-то зимой мой Александр Аркадьевич уехал на сессию депутатов краевого совета: он уже был коммунистом, а я с детьми осталась одна. Всю ночь безуспешно пыталась растопить котёл. В комнатах стремительно холодало, согревались, завернувшись в пуховые перины, которые нам прислали с родины. Лишь к утру мне удалось растопить котёл и вздохнуть с облегчением. До сих пор удивляюсь, почему я этого не могла сделать сразу, ведь я не городской житель, увидевший печку впервые.

Жить было можно, к тому же мы осознавали, что делаем нужное для страны дело. На 400 жителей посёлка было всего два пенсионера, поэтому скучать не приходилось. В клубе демонстрировали кинофильмы, устраивали литературно-музыкальные вечера, в которых я принимала активное участие, так как всегда живо интересовалась поэзией и прозой, — говорит Н.Н. Лунегова.

Надежда Николаевна трудилась заместителем начальника почтового отделения. Почта играла важную роль в инфраструктуре любого населённого пункта на просторах Байкало-Амурской магистрали. Письма зачастую были единственной связующей нитью с близкими людьми, оставшимися на «материке». Письма с нетерпением ожидали, радовались их получению. Надежда Николаевна призналась, что однажды даже пошла на должностное нарушение — открыла отделение поздно вечером, чтобы вручить долго-жданное письмо адресату, неуспевшему получить его в урочный час.

Поначалу почтальонов в посёлке Сулук не было — и за корреспонденцией жители приходили сами. Нередко Надежде Николаевне приходилось задерживаться на работе допоздна, ведь кроме обработки почтовых отправлений — множества писем и посылок, нужно было ещё и отчёты делать. Получение почтовых отправлений — это отдельная «песня». В непогоду их сбрасывали с самолёта на посадочную полосу — и почтовые работники самостоятельно доставляли их в отделение. Надежда Николаевна вспоминает, как вдвоём с коллегой и тащили, и катили кинобанки с плёнкой фильмов. А они, надо сказать, весят немало.

Были и другие трудности, которые современным людям покажутся непреодолимыми. Но на трудности жаловаться было не принято, да и не воспринимались подобные инциденты, как что-то трудное, из ряда вон выходящее. Человек привыкает ко всему, суровые погодные условия и рабочие будни за трагедию вообще не считает, если в семье мир и лад.

Надежда Николаевна, мечтающая о семье, где понимающий муж и много детей могла сказать о себе: «Я счастливая». Действительно, им бы жить и радоваться, но неизлечимая болезнь подточила здоровье главы семьи. Умер строитель БАМа — Александр Аркадьевич Лунегов в 1980 году и Надежда Николаевна осталась 26-летней вдовой с двумя дочками на руках. Но недаром говорят — время лечит. Может, и не лечит, а притупляет боль утраты, позволяя думать о будущем. Спустя 2 года встретив монтажника Василия Николаевича Судакова, человека работящего, про таких говорят «золотые руки», Надежда Николаевна согласилась стать его женой, родила сына Николая. Новая семья переехала в г. Советская Гавань, где температура зимой не опускалась ниже 25 градусов, но шквальные ветра не позволяли чувствовать себя комфортно. К тому же они были причиной обрыва проводов — и город нередко страдал от отсутствия электричества.

В 1990 году семья покинула Дальний Восток: расставаться с местами, к которым прикипела душа, было непросто. Вернулись в х. Рябичев, где родился младший сын — Данил. Прожили супруги 41 год в любви друг к другу и детям, которых Василий Николаевич всех считал своими. Надежда Николаевна работала секретарём, а затем лаборантом в кабинете физики Рябичёвской школы. Сейчас она на заслуженном отдыхе, бабушка шестерых внуков. Некогда большое хозяйство, где были козы, корова, свиньи, птица сократилось до кур и уток, трёх котов и двух собак. «Когда физических сил остаётся не так много, не позволяй душе лениться», — под таким девизом живёт Н.Н. Лунегова.

А для души Надежда Николаевна занимается цветоводством — на подоконниках множество ухоженных, сверкающих сочной зеленью, цветов. Начиная с ранней весны и до поздней осени палисадник благоухает и радует глаз разнообразными красками крокусов, нарциссов, тюльпанов, роз, хризантем и т.д. По необходимости и под настроение Надежда Николаевна шьёт и вяжет. Ещё пищу для души дают: чтение книг, сочинение стихов, и вера в Бога, к которой она пришла 30 лет назад. Стихи Надежда Николаевна пишет всю жизнь. Но самым плодотворным в поэтическом плане был период жизни на Дальнем Востоке. Газета «Советская звезда» (г. Советская Гавань) неоднократно печатала их на своих страницах.

— С годами хорошо известные и когда-то прочитанные литературные произведения открываются по-новому, как грани бриллианта при разном освещении играют по-новому. Недавно перечитала «Анну Каренину» Толстого, поражаясь глубине мысли русского гения. Мой приход к вере естественен, ведь моя родная семья — глубоко верующие люди. Дед попал в лагеря за то, что не отрёкся от Бога в тридцатых, а с началом Великой Отечественной войны его освободили и отправили в штрафбат. С фронта он не вернулся. За веру в Бога дядя подвергся мучительной казни. В лагере его переехали машиной и раз и другой, пока не умер. Верующие родители в советское время не афишировали свои убеждения и взгляды. А я выросла комсомолкой-идеалисткой, считающей себя недостойной стать членом партии. Когда-то я читала труды Ленина, других классиков марксизма-ленинизма, стараясь найти истину. И поняла, что коммунисты использовали заповеди Иисуса Христа — не убий, не укради, возлюби ближнего своего и другие. Эти заповеди, эти ценности должны быть незыблемыми во все времена, для всех людей, независимо от вероисповедания. И все мы должны молиться за мир, за счастливую жизнь наших детей и внуков, — считает Н.Н. Лунегова.

Н. Парфенова

Посвящение БАМу

Ну, что ты теперь мне скажешь

На развилине двух дорог

Не прикажешь и не накажешь

Да, и кто б тебе тут помог.

Самому решать и решаться,

Как устроить своё житье.

То ли вместе со мной остаться,

То ли имя забыть моё.

Ни в какую цивилизацию

За тобою не побегу,