У войны неженское лицо
Прошедшая война, прокатившись огненной волной по просторам Родины, наряду с пепелищами и руинами оставила неизгладимый след в людских сердцах. Войну помнят все, через чьи жизни она прошла, чьи судьбы искалечила. Но особенно яркие воспоминания хранят те, кто был тогда детьми, на чью долю выпало слышать взрывы бомб вместо колыбельной, видеть ужасы войны вместо детских игрушек, испытывать страх, забывая о беспечности и жизнерадостности. Война вырвала детей 40-х из их счастливого мира детства…
Хутор Новорубашкин Зимовниковского района, где жили три сестры Шевелевы — Полина, Мария и Таисия, был обычным, ничем не примечательным. Глиняные домики, улочки, магазин, клуб, школа — вот то, что окружало их с первых дней жизни, что являлось близким и родным. Казалось, что не может быть больше ничего, кроме удивительного запаха лугов, тёплого ветра, треплющего косы, ласки материнских рук…
Семья Шевелевых жила в небольшом домике. Отец, Стефан Иванович, был пастухом. Мать, Дарья Ивановна, работала в поле: убирала, веяла зерно, возила на ток. Сёстры помогали родителям по хозяйству, ухаживали за крошечным братом. Самой старшей, Полине, тогда исполнилось всего лишь 12 лет.
Начавшаяся война, неосознаваемая поначалу, стала впервые ощутима тогда, когда на фронт призвали отца. Узнав об этом, плакали все: и мать, и дочери. Сёстры не помнят, как он ушёл. Тем утром они крепко спали. Отец осторожно, чтобы не разбудить, поцеловал каждую и отправился воевать.
Начались долгие дни, недели тревожного ожидания, боязни за жизнь родного человека. Весь хутор жил, считая часы и минуты, в каждой семье молились за тех, кто ушёл на войну.
Фашисты впервые дали о себе знать, когда в небе над деревней появился немецкий самолёт. Он летал невысоко, кругами, как огромная чёрная птица. Казалось, дразнил наш истребитель, не- открывающий огонь по врагу над населённым пунктом.
«Мы наблюдали за всем этим с крыльца», — рассказывает Мария Стефановна Шевелева, — и нам было страшно. Мы никогда не видели так близко большой самолёт. От него, как будто, исходила угроза».
Рокот моторов волнами накатывал на прижавшийся к земле хутор. Наконец, советский лётчик увёл врага далеко к полям и там сбил.
Через несколько месяцев последовало второе появление фашистов: в деревню на зимовку пришёл немецкий взвод. Теперь каждый день для хуторян и сестёр Шевелевых наполнился леденящим страхом. Лишний раз боялись выйти из дома: повсюду были немецкие солдаты.
Новогодняя ночь запомнилась сёстрам особенно четко. Немцы встречали Новый год в помещении сельского магазина. Оттуда доносились пьяные голоса, смех и музыка.
Дом семьи Шевелевых находился на значительном расстоянии от магазина. Но по стечению обстоятельств именно к ним, уйдя с пьяной гулянки, пришёл немец. Зашёл просто так — поиздеваться, позабавиться.
Первое, что он сделал — взял висящую люльку с маленьким ребёнком и понёс её к выходу. Что было в голове у пьяного фашиста неизвестно, но легко можно понять тот ужас, который испытала мать, Дарья Ивановна, при этом. Она пыталась защитить, вернуть своего ребёнка, но её попытка оказалась напрасной: немец стал выламывать ей руки.
Полина, Мария и Таисия не смели сдвинуться с места, оцепенев от страха. Сердца бешено бились. Дядя девочек старался уговорами и мольбами остановить фашиста: «Пан, пожалуйста, не надо. Пан…».
Немец оставил колыбель.
«Я буду тебя звать, — сказал он на ломаном русском языке, — если ты отзовёшься, я буду стрелять. Не отзовёшься — тоже буду стрелять».
Посмотрев на испуганно прижавшихся к стене Таю, Полю и Машу, он вытащил из кармана горсть конфет и протянул им. Видя, что дети стоят неподвижно, со злостью швырнул сладости в огонь. В воздухе повисло напряжение. Разъярённый фашист мог сделать, что угодно.
Неизвестно, что произошло бы дальше, но за окнами послышались топот сапог и немецкие голоса. «Сейчас нас убьют!» — закричала Поля.
Пришедшие немцы сообщили о приближающейся советской разведке. Фашистам пришлось уйти из деревни. «Наконец, моя молитва дошла до Бога!» — произнесла тогда Дарья Ивановна.
Эту ночь сёстры Шевелевы не забудут никогда. Бешено бьющиеся сердца, испуганные лица друг друга, заплаканные, с застывшей мольбой глаза матери. Те минуты казались вечностью.
После ухода немцев случилась новая беда — голод. Продуктов не было: ели всё подряд, даже траву. Обычную траву, которая росла во дворе и за двором. Смешивали листья и стебли с остатками последней муки и пекли лепёшки.
За несколько километров от Новорубашкина шли бои.
«Погибло много людей — и детей, и взрослых. Многие подрывались на минах» — рассказывает Мария Стефановна Шевелева.
Она помнит, как с замиранием сердца услышала слова одного военного: «Наверное, наши отступать будут: никак не выбьют немцев».
Но долгожданная победа всё же пришла. Радостную весть хуторяне узнали прямо в поле. Люди, оставив всё, устремились в посёлок. На площади был митинг. Весело играла гармонь.
Полине, Марии и Таисии посчастливилось дождаться отца. Раненный дважды, он всё же вернулся с горящих полей. Но не все в хуторе могли разделить радость Победы в полной мере, зная, что их родных не вернуть. Одна из жительниц хутора проводила на фронт троих сыновей, и ни один не вернулся обратно. Невозможно было без сострадания слышать её крики и плач.
В тот день площадь, где было собрание хуторян, превратилась в сцену, на которой разыгрывалась настоящая драма. Это были поистине вселенская радость и горе одновременно. Смешалось всё: слёзы горя и счастливый смех. Кто-то ждал скорого возвращения близких, кто-то оплакивал ушедших навечно. Конец войны был для кого-то началом мирной жизни, для кого-то — напоминанием о личных потерях.
Много лет прошло, что-то забылось, изгладилось из памяти. Но оставалось одно общее на всех воспоминание — враги в родной деревне, слёзы страха и отчаяния, грохот канонады, трагедии других.
Нельзя не согласиться со словами Марии Стефановны: «Перенести можно всё, только не войну. Страшнее её нет ничего».
Дети военных лет начинали иначе смотреть на мир, по-другому воспринимать его. Их сознание безвозвратно изменилось, стало иным.
Колыбель, где беззаботно нежилось их детство, была опрокинута и разбита жестокой войной.
О. РОЗАНОВА
