В ночь на 26 апреля 1986 года произошла самая крупная техногенная катастрофа на планете — взрыв на Чернобыльской атомной электростанции. Был разрушен 4й энергоблок — и огромное количество радиоактивных обломков разбросало по округе. Начавшийся в машинном зале пожар был готов перекинуться на 3 энергоблок. Первыми на пути у беды встали пожарные, которым пришлось работать при 1000 рентген в час, тогда как смертельная доза составляет 50 рентген в час. Хоронили первых погибших в запаянных гробах, под бетонными плитами, настолько их тела были радиоактивны.
Через несколько дней выяснилось, что активная зона разрушенного реактора всё ещё плавится и медленно прожигает бетонную плиту, под которой находился резервуар с водой. И если бы поток расплавленного металла соприкоснулся с ней, произошёл бы взрыв большой мощности. Добраться до запорных клапанов, открыть их и спустить воду вызвались водолазы-добровольцы, попросив в случае их гибели, позаботиться о семьях.
Пилоты вертолётов тушили раскалённые графитовые стержни внутри реактора, сбрасывая мешки с песком, глиной, свинцом и т.д. с высоты всего лишь в 200 метров, не имея средств защиты от радиации.
Специальная техника и оборудование, к примеру, 60 роботов, присланных на помощь людям, выходили из строя, едва очутившись в зоне заражения. Ликвидировать последствия взрыва смогло лишь такое, на первый взгляд, хрупкое существо и такое сильное на самом деле — человек. Одним из ликвидаторов последствий аварии на Чернобыльской АЭС был житель х. Рябичев, техник лесного хозяйства, 32-летний Михаил Васильевич Соляр.
Позднее радиацию назовут невидимым убийцей, коварным и жестоким, которого невозможно распознать при помощи осязания, обоняния, зрения. И как утверждают специалисты, ещё в течение многих и многих лет зона отчуждения вокруг Чернобыльской АЭС не будет безопасна для проживания людей.
— Соглашусь, радиация — коварный и жестокий убийца, но почувствовать её можно, если «ухватить» сверх нормы. Сразу же появляется металлический привкус во рту. Так что по поводу «невозможно распознать» — это всё лирика. Однажды постоял я минут пять, облокотившись на вытяжную трубу — и голова налилась такой тяжестью.… Вроде сильно и не болела, а впечатление такое, что стала голова большой и свинцовой. Ночь переспал — полегчало. Человеческий организм всегда стремится приспособиться к любым неблагоприятным внешним воздействиям, справиться с ними.
Как только приехали в Чернобыль, у всех начался насморк и чихание. Через 3 дня всё прошло, организм адаптировался. Без сомнения, радиация пагубно влияет на всё живое и бесследно не проходит. Коварство её заключается и в том, что она не всегда действует сиюминутно, а проявляется через какое-то время. Доводилось видеть лису, у которой полностью слезла шерсть с одного бока. А вот увиденный кабан с виду был ничего — нормальный. Может, этот зверь меньшую дозу получил, а, может, радиация на него по-другому повлияла.
Данные, о том, какую дозу облучения получил каждый ликвидатор, были засекречены на 50 лет. Если доживу до 82 лет, тогда и узнаю секреты про себя. От нашего взвода в 28 человек в живых осталось только трое. Такие дела, — говорит 67-летний М.В. Соляр.
Михаил Васильевич Соляр 22 сентября 1987 года, получил повестку из военкомата с предписанием отправиться на ликвидацию последствий взрыва. К тому времени он был женат, в семье подрастали 15-летний сын и 9-летняя дочь. И Михаил Васильевич не то чтобы всем сердцем стремился поучаствовать в этом деле, но если надо, значит — надо. Без особых лозунгов и громких заявлений он, как и многие другие, отправился в опасную командировку. Ему и в голову не приходило отказаться. Такое было поколение.
Так как М.В. Соляр на срочной службе в рядах Вооружённых Сил был прапорщиком, в Чернобыле ему доверили командовать взводом из 28 таких же мобилизованных. По словам Михаила Васильевича, моложе 30 лет к ликвидации последствий аварии не допускали. К тому же предпочтение отдавалось мужчинам, уже имеющим детей, потому что была опасность влияния радиации на репродуктивные функции и на здоровье рождённых у облучённых родителей детей.
Ликвидатор признаётся, что перед отправкой было немного боязно. Страшились больше неизвестности, чем радиации. Слухов и разговоров было много, а конкретной и чёткой информации недостаточно. В задачу М.В. Соляр и вверенных ему людей входило: демонтаж старой крыши реактора и монтаж новой.
— Радиация была такая, что выскочил на крышу — успел три раза топором махнуть — и уже пора назад возвращаться. Установленные нормы времени, допустимые для пребывания в зоне заражения, конечно, невсегда можно было соблюсти. Да, практически, это было трудноосуществимо. После работы обязательно — баня и смена нижнего белья на новое. Верхняя форма утилизировалась по мере накопления радиации. Как только уровень радиации превышал допустимый — выдавалась новая.
Жили мы в деревеньке, в 70 километрах от объекта, из которой почти всё население эвакуировалось, кроме четверых дедов и двух бабушек, которые уезжать отказались. Добирались до места жительства на тентованных машинах — Газ-53, Урал, ЗИЛ, предназначенных, для перевозки солдат. За три месяца, проведённых в Чернобыле наш взвод сменил 3 машины. Через месяц техника вбирала в себя столько радиации, что отправлялась в могильник. Плющили её бульдозерами, сбрасывали в ямы и засыпали землёй. Но любая машина — это не подводный, герметично закрытый батискаф. Конечно, радиация во время поездок добиралась и до пассажиров, — с пылью, воздухом.
Радиация была повсюду, радиацией было пропитано всё. Действовал строжайший запрет на употребление в пищу местной воды и продуктов. Всё это нам привозили из чистых зон, в том числе — и очень многое из Ростовской области.
А осень стояла прекрасная и урожайная на яблоки. Ветки гнулись от крупных, сочных, розовобоких плодов, доставляя мне лишние переживания. Беспокоился за своих подчинённых и постоянно напоминал — есть нельзя, а соблазн велик. Не мальчишки сопливые и были предупреждены но всё же.… Когда взвод проверили на японской аппаратуре, у двоих человек обнаружили внутреннее облучение. А это значит, что запрет на употребление местных продуктов был нарушен.
Бытовало устойчивое мнение, что алкоголь способен нейтрализовать действие радиации на организм человека. Грешен, сам после возвращения «лечился» месяца два подобным методом и разочаровался в нём. То ли алкоголя было мало, то ли радиации слишком много, но никакое спиртное не справлялось. А если без шуток, радиация обостряет все имеющиеся заболевания, добавляет новые, плюс дополнительные нагрузки на печень, сердце, почки спиртным нецелесообразны.
Через месяц пребывания на Чернобыльской АЭС нас направили на дезактивацию населённых пунктов Белоруссии, где радиации было не меньше, чем на самой станции, а в некоторых местах и больше. Ветхие, саманные домики, где никто не жил, сносили, обломки сбрасывали в ямы и засыпали землёй. В жилых домах меняли крыши. Старые, заражённые отправлялись в могильник. Новые крыши делали из шифера.
Из деревень уже уехали все, кому было меньше пятидесяти. Старшее поколение жило и трудилось, собирая урожай. Однажды дедушка попросил помочь ему выбраться из кабины трактора. Говорит: «Забраться ещё могу, а спуститься уже нет». Спросил, сколько ему лет. Оказалось — 83 года. А картофельное поле у него — 50 соток.
Домой я вернулся 24 декабря, отработав на ликвидации последствий 3 месяца. Не думайте, что мы все в Чернобыле ходили с хмурыми, сосредоточенными лицами или убитые горем. Мы были молоды, ещё здоровы. И шутили, и смеялись, и не думали о последствиях для себя, — вспоминает М.В. Соляр.
Последствия не заставили себя долго ждать. Спустя 8 лет, в возрасте 40 лет М.В. Соляр стал инвалидом 2 группы.
Сразу после аварии и до сих пор выдвигаются различные версии случившегося на Чернобыльской АЭС. Одни утверждают, что атомщики задумали эксперимент, который должен был улучшить показатели работы, другие предполагают диверсию со стороны США. Выдвигаются даже мистические версии, достаточно шокирующие. У Михаила Васильевича своё мнение на этот счёт.
— Причиной аварии послужило несоблюдение технологического процесса. 4й энергоблок был остановлен на техническое обслуживание. Для его остывания, перед новым включением, требуется 48 часов. А реактор был запущен через 24 часа. Что этим хотели добиться инициаторы и вдохновители этой идеи? Улучшить показатели или спровоцировать аварию? С трудом верится, что специалисты не могли просчитать последствия своих действий. Решение принимал не сантехник, окончивший 8 классов, а учёные-атомщики.
Я очень рад, что сейчас на атомных реакторах 3 степени защиты, причём, срабатывающей автоматически, чтобы никому в голову не пришло протянуть свои шаловливые ручонки, куда не надо. Нельзя допустить трагедию, подобную Чернобыльской. Атом должен быть мирным, — подытожил наш разговор М.В. Соляр.
Как драгоценную реликвию Михаил Васильевич хранит записную книжку с фамилиями своих сослуживцев в Чернобыле. К ней прикреплён пропуск, по которому он мог провести этих людей в заражённую зону. И эта книжка для ликвидатора не менее важна, чем награды на пиджаке, который он надевает настолько редко, что супруга Антонина Петровна, не удержалась и начала фотографировать мужа вместе со мной.
М.В. Соляр награждён медалью МЧС России за отличие в ликвидации Чернобыльской ситуации, медалью «Ветеран военной службы», медалью «За спасение погибающих», почётными знаками — участник ликвидации аварии на ЧАЭС, участник гражданской обороны СССР, юбилейными и памятными медалями.
Н. Ясинская
