В нашей стране во все времена почётным и достойным настоящих мужчин делом считалась охрана рубежей Родины. Из памяти народной стёрлись имена многих воинов, принимавших участие в великих битвах. Но легенды о защитнике границ Руси — Илье Муромце живут и поныне. И даже названия остались прежними — пограничные заставы.
Во времена Советского Союза пограничные войска входили в число элитных. Служить на границе мечтали тысячи мальчишек. Наш земляк, житель х. Рябичев Виктор Григорьевич Панченко, служил «срочную» в Закавказском пограничном округе.
— О службе на границе я не мечтал, и чтобы попасть в погранвойска никаких усилий не прилагал. Кстати, в Закавказском пограничном округе служило немало ребят из Ростовской области. Войска, конечно, элитные, а отправляли в них чаще призывников из сельской местности, которые меньше избалованы городским комфортом. Офицеры говорили: «Бойцы из деревни — это трудяги», — вспоминает Виктор Григорьевич.
После принятия присяги новобранца Мегринского пограничного отряда, местом дислокации которого были предгорья в Азербайджанской ССР на границе с Ираном, отправили в межотрядную сержантскую школу. В «ученики» выбирали физически крепких, выносливых и толковых. Через 6 месяцев командир отделения, сержант Панченко прибыл на заставу.
— Никогда не забуду чувство, охватившее меня при первом выходе на охрану государственной границы, как будто на фронте на передовую иду. Ещё появилось чувство, которое уже не покидало никогда, вплоть до сегодняшнего дня — чувство чужой и своей земли, которую мы должны защищать, — твёрдо говорит Виктор Григорьевич.
Граница с Ираном на участке, где нёс службу обычный парень из х. Рябичев, проходила по реке Аракс, по берегу, как положено, натянута колючая проволока, аккуратно вспаханная контрольно-следовая полоса и пограничники с автоматами. Сопредельное государство большого значения безопасности своей границы не придавало.
— Раз в месяц, а то и реже мы видели как по другому, не нашему берегу реки, проходили иранские пограничники с винтовками. И на этом охранные мероприятия иссякали.
Когда мы смотрели на территорию Ирана, перед нами оживали страницы истории из школьных учебников про первобытнообщинный строй. Недалеко от границы располагался иранский населённый пункт, люди там жили в мазанках из камыша. Отличительная особенность мазанки старосты: она была побелена известью. Техники в поселении не было вообще. Землю пахали плугами, в которые впрягали буйволов. Урожай убирали исключительно вручную. И это в 1977-1978 годах, когда на полях Советского Союза повсеместно использовались и тракторы, и комбайны. Нам было, чем гордится, — убеждён Виктор Григорьевич.
— При таком раскладе, наверное, иранцы не прочь были перебраться в Азербайджан, где они вполне могли «затеряться» среди местных жителей, учитывая идентичность языков?
— Такая вероятность не исключалась. Но за время моей службы на нашем участке иранцы пересечь не пытались, зная, что наша граница под надёжной охраной.
Домашнему скоту и диким зверям на границу было наплевать, поэтому «сигналка» срабатывала очень часто.
— Что это значило для пограничников?
— А это значило — «Застава в ружьё!». И пограничники выдвигались на нейтрализацию нарушителя границы, кем бы он ни был. При охране границы никто не полагался на «авось», должна быть чёткая уверенность, по какой причине сработала сигнализация. В любое время суток, чем бы не занимались, отправлялись в спешном порядке по пересечённой местности, где машины не пройдут, для выяснения обстоятельств. Сколько раз выскакивали из бани, напялив форму на мокрое тело! Благо, в Азербайджане зимой + 15 и пока бежишь, то согреешься и обсохнешь. За время службы снег выпал лишь однажды: мокрый, липкий, который доставил немало хлопот, налипнув на колючую проволоку и заставляя срабатывать сигнализацию то в одном месте, то в другом.
— А как поступали с братьями нашими меньшими, нарушившими границу?
— Домашних выгоняли, это были в основном буйволы, к их хозяевам, машущим и кричавшим на той стороне границы. С дикими — по обстоятельствам. Однажды пришлось застрелить медведя, оборвавшего колючую проволоку и запутавшегося в ней. Подходить к разъярённому мишке — себе дороже. Потом позвали местных, которые его освежевали, разделали и отправили на кухню. И наш повар кормил нас вкусными котлетами из медвежатины.
Медведей и кабанов было много. Особенно доставляли неприятности кабаны. Их численность мы регулировали сознательно и не только, когда они застревали в «колючке». И на заставе всегда было свежее мясо.
— Были проблемы с обеспечением продуктами питания?
— В «учебке», честно скажу, питание было не очень. А на заставе продуктов хватало — и сгущёнка, и масло, и крупы, и тушёнка — в изобилии. Но свежее мясо и рыба куда как лучше. У командира заставы были рыболовные снасти, улов из которых обычно вытаскивали бойцы. Попадал он не только на стол командного состава. И нам хватало: и ни какой-нибудь мелочёвки, а здоровенных сомов и прочего.
— Бытует мнение, что в пограничных войсках никогда не было «дедовщины», так ли это?
— Совершенно верно. Некоторые думают, что происходило это потому, что пограничники постоянно имели дело с боевым оружием. И обиженный молодой боец мог этим воспользоваться. Вот это действительности не соответствует. Старослужащим не приходило в голову «учить» молодых не по уставу, ведь личный состав на заставах малочисленный и каждый, как говорится, на виду. К тому же постоянные тревоги, потом политзанятия, тренировки, на которых нас учили распознавать следы, оставленные на полосе и т.д. не оставляли времени для подобных глупостей. И от командиров многое зависит. У нас были правильные командиры, не равнодушные к тому, как живётся рядовому составу. Уже будучи на «гражданке», я повёз ребят из нашего хутора на призывной пункт в Батайск и там встретил офицера, под началом которого довелось служить. Встретились как родные.
— Неужели старослужащие ничем не отличались от молодых, не имели привилегий?
— Отличались. Опытом по охране границы, большими знаниями и тем, что готовились к «дембелю» — клеили снимки в дембельские альбомы, варили шинели в чае, а молодым об этом рано было думать
— Простите, не поняла про чай и фото, ведь на границе снимать было запрещено.
— Действительно, этот момент требует пояснений. Брался большой бак, в котором кипятилась вода с несколькими пачками чая, уже не помню точного количества. Проблем с чаем мы не испытывали. В этот бак закладывалась шинель и варилась, после чего ткань приобретала насыщенный глубокий цвет. После сушки шинель подгонялась по фигуре, чтоб ладно сидела, отпаривалась, тщательно отглаживалась, перешивались пуговицы и т.д. Все эти манипуляции проделывались «дедами» самостоятельно, если им и помогали молодые, то только добровольно, в своё свободное время. В армии, особенно в погранвойсках, которые, как правило, дислоцируются в местах, далёких от благ цивилизации, нянек нет.
Однажды приехал к нам тракторист пахать контрольно-следовую полосу. Надо сказать, виртуоз своего дела — бороздки ровные, четкие прокладывал. Он пожаловался, что не успевает, а был он один на все 15 застав, приготовиться к «дембелю», так и пойдёт на гражданку в мазутном комбинезоне. Мы быстро нашли ему всё необходимое. Взаимовыручка должна быть и в большом, и в малом, иначе нельзя.
А фотографировали тайком от командиров и только то, что не является объектом особой важности и секретности. И все же если бы за этим занятием нас «застукали» отцы-командиры, с фотоаппаратом пришлось бы расстаться, поэтому прятали фототехнику надёжно. Пришлось присутствовать рядом с командиром при открытии сейфа и увидеть его содержимое — там фотоаппаратов было с десяток.
— А времени, например, на досуг, развлечения не оставалось совсем?
— Ну, какие развлечения могут быть на пограничной заставе?! Песни пели под гитару и баян, фильмы смотрели. А самое большое развлечение — выспаться всласть, что тоже не всегда удавалось. Заснёшь на час, «сигналка» сработала — подъём. Потом эти часы недосыпа компенсировались — все понимали, что из невыспавшегося бойца страж границы никакой.
С увольнительными и отпусками у нас тоже были проблемы из-за нашей малочисленности. В то время на границе с Китаем какие-то беспорядки случились и многих перебросили туда. Боец моего отделения за задержание нарушителя, намеривающегося тайно пересечь границу и уйти в Иран, получил в виде поощрения недельный отпуск домой. А его не отпускали, пришлось целой делегацией идти к командиру за него ходатайствовать, обещая нагрузку за недостающего человека разделить на оставшихся и охрана границы от этого не пострадает. Но это будни границы, не являющиеся большими неприятностями.
— А что запомнилось как большая неприятность?
— Большие и злые москиты. При заступлении на охрану границы мазали все открытые участки тела мазью, чтобы избежать укусов. Так они могли и через форму укусить запросто. Спали под балдахинами над кроватями, сооружёнными из марли, иначе было просто невозможно. Наши комары по сравнению с москитами, после прибытия домой, долгое время казались сущей ерундой.
— Как складывались взаимоотношения с местным населением?
— Мы дружили. Они нам овощи, фрукты приносили. Мы им разрешали сено косить на заставе. Никогда никаких эксцессов не было. Когда Азербайджан получил самостоятельность как отдельное государство, долго было странным думать, что это чужая страна.
— Как сейчас отмечаете День пограничника?
— Отмечаю вместе с друзьями непременно в парадном, отглаженном кителе. Обязательно в этот день ходим на могилы друзей, которых уже нет с нами. На импровизированной мини-заставе поднимаем флаг пограничников. Для всех нас это очень важный день и один из самых значимых праздников, — сказал в завершении нашей беседы пограничник, инженер-механик ООО «Мелиоратор» Виктор Григорьевич Панченко, где он трудится после увольнения в запас и окончания Азово-Черноморского института механизации.
Сержант Панченко награждён нагрудными знаками «Отличник Советской армии», «Отличник пограничных войск 2 степени» как боец, имеющий серьёзные достижения в области боевой подготовки, проявивший особую самоотверженность при охране границ государства.
Н. Парфенова
