Вспоминая юность, Лидия Константиновна Стучилина (до замужества Ахроменко) говорила так: «Работала, работала и ещё раз работала». Действительно, молодость родившихся в двадцатых годах прошлого столетия прошла в труде, который современному человеку кажется непосильным.
Лидия Константиновна родилась в х. Братский Романовского района (сейчас этот хутор относится к Мартыновскому району Ростовской области) в крестьянской семье, где кроме неё было ещё четверо детей. В то время многодетные семьи не были редкостью. Жили бедновато, но и то, что было, всё отдали в колхоз. Лидия Константиновна окончила 4 класса, а потом в школу не пошла. Хотя и училась хорошо, особо к знаниям не тянулась. Да, никто на этом сильно и не настаивал — у взрослых и без этого забот хватало — как выжить. В голодный 1933 год, остались ребятишки Ахроменко без мамы, а глава семьи без супруги. На тот момент Лидии Константиновне было всего 11 лет.
— После смерти матушки мы сами растили друг друга. Отцу было не до нас: с раннего утра и до позднего вечера в поле, — вспоминала позже Лидия Константиновна.
Она росла девчонкой шустрой, за любую работу бралась с удовольствием и энтузиазмом. С 13 лет пошла работать в колхоз. Бригадир назначил Лидию Константиновну в погонщики быков, на пахоту.
— Вначале намучилась я с быками изрядно. Они встанут посреди поля и стоят, как истуканы, не двигаясь с места. И не помогают ни уговоры, ни плач, ни хворостина. Пришлось подумать и подойти к решению вопроса с другой стороны. Начала поить, кормить, свежую подстилку стелить. Любая скотина всё понимает и умеет быть благодарной. Перестали мои бычки упрямиться, а от этого зависел успех в работе. Пахарь с плугом не успевал за нами. План по пахоте мы перевыполнили, — рассказывала Лидия Константиновна.
В тридцатые годы был брошен клич: «Женщина — на трактор». И руководство колхоза, видя рвение Лидии Константиновны в работе, стремление добиваться своей цели, решило отправить её учиться на тракториста, о чём и было заявлено отцу, который с этим предложением согласился.
Окончив сельхозшколу, Лидия Константиновна, вернулась домой, где её уже ждал новенький ЧТЗ. (Гусеничный трактор Челябинского тракторного завода). В те годы девушка в мужских штанах, да на тракторе была ещё диковинкой, на которую смотрели кто с восторгом, а кто и с осуждением — неженское это дело. Но Лидия Константиновна мало внимания обращала и на тех, и на других. Она пахала, сеяла, убирала хлеб. Работала с комсомольским задором и огоньком, став передовиком района, одной из лучших трактористок. В комсомол она вступила, ещё учась в сельхозшколе.
— Сам первый секретарь, товарищ Огарков, поздравлял меня и подарил отрез шерстяной ткани на платье. Помню, как я радовалась и гордилась! Я, простая хуторская девчонка, бедная из бедных, получаю от первого секретаря подарок за труд. Весной наш колхоз имени «Второй пятилетки» получил ещё два новых трактора Сталинградского тракторного завода. Всё было хорошо, но тут грянула война, — вспоминала Лидия Константиновна.
В первый военный год урожай выдался на славу — хлеба стояли стеной, а убирать, кроме женщин, стариков и детей, было некому. Работали от зари до зари. Косили, молотили, веяли. Грузили зерно на подводы, и отправляли в Романовскую — на пристань. До глубокой осени, пока Дон был судоходен, день и ночь грузили хлеб на баржи. Всё для фронта, всё для Победы! И Победа казалась близкой и, конечно, никто не ожидал, что война придёт в наши края. Надеялись, что армия сломает хребёт фашистам и войне придёт конец. Когда захватчики прорвали южное направление нашего фронта, стало ясно — беда подошла вплотную. Армия не смогла сдержать натиск неприятельских войск и с кровопролитными боями отходила. По дорогам шли измученные солдаты. Везли раненых, технику.
— У станицы Красноярская была большая переправа. Здесь собралось видимо-невидимо людей, и все служивые. Нам была поставлена задача — эвакуация скота, но куда ещё мы со скотом! От разрывов снарядов наш скот разбежался в разные стороны. Еле собрали и погнали назад, в хутор. Сколько же было живности всякой! Лошади, коровы, быки, верблюды, свиньи, а птицы не сосчитать. Когда хутор заняли фрицы, всё это им досталось. Они побили и порезали и колхозное, и то, что было на частных подворьях, — вспоминала Лидия Константиновна.
Хутор Братский находился в оккупации с августа 1942 по январь 1943 года.
— Линия обороны проходила по нашему хутору. Мы с моей закадычной подружкой Ниной Третьяковой через Деревяшкину балочку не раз переходили линию фронта, встречались с нашими, рассказывали о живой силе противника, о местонахождении техники. Оккупантов мы возненавидели лютой ненавистью. А они всё шли и шли к Сталинграду. Заняв наш хутор, фашисты согнали всех жителей к школе. Приказали выбрать старосту, объявили свой порядок и пошли дальше. Много переполоха доставляли им листовки романовских подпольщиков, призывающие к борьбе. Кстати, с Иваном Смоляковым, героем-подпольщиком ст. Романовская, я познакомилась ещё на пристани, когда грузили хлеб на баржи. С виду щупленький паренёк, а внутренний стержень в нём был заложен стальной и ещё мощный организаторский талант. Любила его молодёжь.
Везде было слышно: «Партизан, партизан». А мы радовались: «Так вам, гады, так!» Чёрной вестью пронеслась людская молва о гибели наших подпольщиков. Фашисты зверели, — вспоминала Лидия Константиновна.
Расправиться с хуторянами захватчикам помешали советские войска, перешедшие в наступление. В полдень 8 января после короткого удара «Катюш» на большей протяжённости фронта пошли в атаку три пехотных полка. С левого фланга на них двинулся немецкий танковый батальон, которому была придана рота из десяти новых тяжёлых танков «Тигр», отличающихся толстой бронёй и дальнобойными пушками. Впервые эти танки были применены в сентябре 42-го под Ленинградом. У хуторов Весёлый и Братский они использовались немцами во второй раз. «Тигры» с большого расстояния поражали противотанковые орудия, а лёгкие танки расстреливали пехоту — наши части несли большие потери. Пять дней длился бой: земля дрожала от взрывов. Хутор Братский дважды переходил из рук в руки. Лишь утром 11 января враг отступил. Вся степь была усеяна телами советских бойцов. Несколько дней старики, женщины и дети собирали и хоронили своих освободителей. При освобождении хутора Братский погибли 351 человек.
Позже измученные хуторяне собрались у сельского Совета, прибили на его крышу красный флаг, начали собирать всё, что осталось неуничтоженным фашистами. А Лидия Константиновна направилась в Романовскую, чтобы добиться отправки на фронт. Получив через два дня повестку, пешком пошла в Зимовники, где её и других новобранцев посадили в воинский эшелон.
— Службу я начала на Четвёртом Украинском фронте в Карпатах. Несла постовую службу, охраняла склады с оружием и ещё с чем-то, наверняка, важным, о чём нам и знать не полагалось, — рассказывала Лидия Константиновна.
Однажды в дождливую ночь к складу, который охраняла девушка, приблизились две фигуры — армейский капитан и барышня в белом наряде. Для красноармейца Ахроменко любая девушка в платье казалась барышней: настолько мирная жизнь была далека и казалась нереальной, а сапоги и гимнастёрка стали естественными и более чем привычными. Лидия Константиновна вспоминала, как девчонки стеснялись поначалу, когда старшина Сафроненко кричал: — «Девки, идите нацицники получать». Нацицники по-украински — бюстгалтеры. Как бы то ни было, но по уставу боец Ахроменко не могла никого пропустить на охраняемый объект, если человек (независимо от звания) не мог назвать пароль. А капитан, не называя пароля, продолжал подходить. После третьего предупредительного выстрела, пришлось ему лечь на землю, в грязь, чтоб пулю не получить, а барышню положить себе на спину, чтоб наряд не замарала. Так пролежала парочка до прихода начальника караула, который увёл их.
Сменившись с поста, Лидия Константиновна невесело размышляла: — «Гауптвахтой дело пахнет. Шутка ли, капитана в грязи извалять». А утром перед всем строем красноармейца Ахроменко благодарили за отличное несение службы. Ответила она по уставу, а про себя думала: — «Слава Богу, пронесло»
— Однажды меня вызвали в штаб полка и спросили: «Вы трактористка у нас? Значит, посылаем вас на курсы шоферов». Три месяца я проучилась в автобате фронта и получила студебеккер, — рассказывала Лидия Константиновна.
Студебеккер — это американский грузовик, полученный во время действия программы ленд-лиз и ставший одним из символов Победы в Великой Отечественной войне. Его роль в военных действиях трудно переоценить, как и роль военных шоферов.
— Сев за руль студебеккера, я увидела настоящую войну. Возила снаряды на передовую. Обычно выезжали ночью. Привезу снаряды, обратный рейс — раненые. Когда ехали — двери машин не закрывали, чтобы в случае налёта вражеской авиации или артобстрела быстренько, не теряя времени на открывание, выпрыгнуть из кабины. Дорога была каждая секунда, отделяющая от смерти. Однажды еду: дверь машины открыта, вижу самолёт, резко торможу и прыгаю в кювет. Взрыв. Правую ногу зацепило осколком. Перевязав рану, возвращаюсь в машину и вперёд, на передовую — там ждут. И так проехала Польшу, Чехословакию, Германию.
В армии нет разделения на женщин и мужчин — есть только солдаты, А женщина — есть женщина: хочется и голову помыть, и свежее белье одеть, и причесаться. Мы были лишены всего этого. И от этого наша злость к фашистам была ещё сильнее. К концу войны мы видели мощь нашей армии, гордились ей, и ещё страшнее и больнее было терять друзей, — рассказывала Лидия Константиновна.
Лидия Константиновна Ахроменко принимала участие в форсировании многих рек и речушек. Очень опасная переправа была через Вислу.
— Идёт колонна около ста машин, а тут самолёт налетит и давай бомбить. Мы из машин — и в воду. Просидим в холодной воде, вылезаем и сразу в машину — сушиться нет времени. Проедем немного — снова бомбёжка. А на другой стороне слышно было, что страшный бой идёт. Мы же останавливаться не имели права. У каждого был свой маршрут.
В Чехословакии дело было. Едем колонной уже в сумерках: ничего не видно. Шоссе петляет среди леса. Все машины гружёны боеприпасами и три машины с пехотой. Слышим впереди колонны взрыв. Побросали машины и в кусты. Автомат наперевес, ждём врагов. Выходят навстречу антифашисты, которые перепутали нас с фрицами. И мы насторожились, ведь сразу и не поймешь кто это (страна чужая), и что у них на уме. А мы стрелять не имели права — сразу трибунал. И пока выяснили время прошло. Выходим и видим: моя машина горит. Начали скорее снаряды из неё вытаскивать: взорвётся — каюк всей колонне. Успели выгрузить снаряды, и погнала я машину подальше в лес, где она и взорвалась.
А впереди была Германия — и нам уже ничего не страшно. Мы — победители! Частушки распевали тут и там, да так горланили, чтобы слышали вражины: «Гитлер шёл на Дон за хлебом, За пшеницей золотой. Получил от нас подарок. Он свинцовый — не простой» До нас и не доходило, что языка нашего они не знают.
Победу встречали в деревне Фрюнкендорф, недалеко от Берлина. Правда, на рейхстаге я не расписалась, но видела его. Одержали Победу, и так захотелось домой: руки истосковались по мирной работе. Но мы ещё были нужны здесь. Служила в Германии до 1946 года. Затем демобилизовалась — и домой, — рассказывала Лидия Константиновна.
Дома Лидию Константиновну ждала куча проблем. Отец женился второй раз: появились ещё дети, которых нужно было обуть, одеть, накормить. И она впряглась в работу, чтобы помочь своим. Работала в колхозе имени Димитрова в ст. Романовская: рабочей, дояркой. Станица стала родной. После образования овоще-молочного совхоза «Волгодонской» трудилась свинаркой.
— Бывало, приедет на ферму директор — Николай Васильевич Полуян и говорит: «Лида, какие свиньи у тебя хорошие. Ты их чем-то особенным кормишь? Молодец, люблю тебя за трудолюбие». Мне так тепло на душе от этих слов. Значит, я нужна, я живу.
Как-то припозднилась на ферме. Слышу, зовёт меня бригадир: «Лида, в контору тебя вызывают». Сбросила халат, ополоснулась и бегом в контору. А там уже столько людей собралось! Подзывает меня Николай Васильевич к трибуне, а я стесняюсь: неловко так себя чувствую. А он говорит: — «Товарищи, вы все знаете Лиду Стучилину. Она у нас лучшая свинарка. Но ещё наша Лида на фронте была шофёром и храбрым бойцом. Нашла Лиду фронтовая награда. И я с большим уважением от всех нас поздравляю Вас, Лидия Константиновна, с боевой медалью». И прицепил мне на грудь медаль «За боевые заслуги». У меня земля пошла из-под ног, слёзы текут — а я их не чувствую. А перед глазами машина, и гоню я её на большой скорости в лес. Только бы подальше от колонны, только бы не взорвалась, не побила людей, только бы успеть, — вспоминала Лидия Константиновна.
Ветеран Великой Отечественной войны — Лидия Константиновна Стучилина была награждена орденом Отечественной войны II степени, медалями: «За боевые заслуги», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945г.г. «, «За доблестный труд во время Великой Отечественной войны» и др.
Собирая информацию о Лидии Константиновне обратились к старшему инспектору сектора архивной работы Администрации Волгодонского района Людмиле Михайловне Чуприковой.
— Я помню Лидию Константиновну. Она моя родственница. Для меня она была просто бабушка Лида. Моя девичья фамилия тоже Стучилина. Лидия Константиновна была замужем за Фёдором Стучилиным, братом моего деда. Это был у Лидии Константиновны второй брак. Первый её муж Иван Семикопенко, тоже фронтовик, но семейная жизнь у них не сложилась Возможно, кто-то помнит Лидию Константиновну и по этой фамилии. Нелёгкая судьба у бабушки Лиды. У неё было двое детей, которые умерли во младенчестве. Лидия Константиновна — очень хорошая, деловая, энергичная женщина, с которой я брала пример. К сожалению, в архиве нет никакой информации о ней. А я, не многое помню, — сказала Людмила Михайловна.
Ушла на пенсию Лидия Константиновна Стучилина в 1978 году, но продолжала работать почти до семидесяти лет. Покинула этот мир фронтовичка в феврале 2014 года, в возрасте 92 лет.
Н. Парфенова
