Два солдата одной семьи

Девятнадцатилетним парнем Иван Семёнович Чепурченко был призван на защиту Родины Миллеровским военкоматом в 1941 году. Вначале новобранцев отправили в Москву на подготовку, а потом эшелоном на фронт. Под Воронежем состав разбомбили: не все остались в живых, но Ивану Семёновичу повезло — при первом боевом крещении он не получил ни царапины. Лишения и ранения, и потеря товарищей, и кровопролитные бои будут позже. Дальше боевой путь Ивана Семёновича проходил на 1-ом Украинском фронте, связистом, артиллеристом.

Старший сержант Чепурченко проявил себя, в сражениях с противником как отважный и умелый воин. В апреле 1945 года под г. Бреслау во время массированного налёта вражеской авиации, был тяжело ранен наводчик орудия. Старший сержант Чепурченко, не растерявшись, мгновенно заменил его и продолжил интенсивный и точный огонь, в результате чего задымил и начал падать на землю фашистский самолёт.

Кроме непосредственного участия в боях Иван Семёнович, будучи старшиной батареи, проявлял исключительную заботу о быте и нуждах бойцов. А, как известно, устроенный быт обеспечивает высокую боевую готовность — это теорема, нетребующая доказательств.

Иван Семёнович принимал участие в освобождении Чехословакии, дошёл до Берлина. Награждён, ветеран Великой Отечественной войны — Иван Семёнович Чепурченко орденом Отечественной войны 1 степени, медалями «За боевые заслуги», «За взятие Берлина» и многими другими.

После победы Иван Семёнович вернулся в родное село Покровское, повстречал славную девушку, свою будущую жену — Александру Марковну, из соседнего села Никольское, сожжённого немцами. На месте села ещё долгое время, как напоминание о беде, стояли обгоревшие остовы печек. В семье Чепурченко один за другим родились два сына и дочь.

В 50-х годах супруги Чепурченко вместе с детьми переехали в ст. Большовская — здесь родился ещё один сын. Иван Семёнович работал бухгалтером в совхозе, а после выхода на пенсию продолжал работать сторожем.

— Мой дед — Иван Семёнович был крайне скромным человеком. О войне, а тем более своих подвигах, предпочитал не рассказывать. Орденов не носил, на пиджаке была лишь орденская планка. Иван Семёнович, всегда спокойный и доброжелательный часто брал детей с собой на рыбалку. Иной раз приставали к нему с расспросами о войне, а он отмалчивался. Став взрослой, поняла, насколько тяжелы для него были эти воспоминания, — рассказывает внучка Ивана Семёновича Наталья Викторовна.

Ивана Семёновича Чепурченко помнят четверо детей, шестеро внуков и одиннадцать правнуков, одному из которых, Антону, тоже довелось защищать интересы России, приняв участие в специальной военной операции.

Правнук Ветерана Великой Отечественной войны, Ивана Семёновича Чепурченко — Антон Алексеевич Бруяк подписал контракт с Министерством обороны РФ в апреле 2024 года. По словам тех, кто прошёл Афганистан и Чечню, методы современных войн более жёсткие — и мужества, и выносливости, чтобы победить врага, бойцам требуется больше.

Героизм и бесстрашие участников специальной военной операции заслуживают такого же уважения, как и подвиги победителей в войне против фашизма в 1945 году. Тридцатилетний Антон Бруяк за отвагу и личное мужество, проявленные  в боевых действиях, награждён медалью Жукова.

— Владимир Высоцкий пел: «Мне этот бой не забыть никогда, кровью пропитан воздух…». Какой бой для вас стал наиболее запоминающимся?

— Запомнились бои, в которых было не только страшно и трудно, но ещё и очень больно. Поначалу я был в эвакуационной команде: вместе с товарищами выносил с «передка» наших «двухсотых» и «трёхсотых» под Бахмутом. Затем продолжил воевать в штурмовой группе. Шли мы на Часов Яр. Пробирались по лесополосе вдоль дороги. Вдруг видим: по ней, не скрываясь, прутся два хохла с автоматами, явно под «кайфом». Срезали их очередью, оттащили в кусты, чтоб они к нам внимания не привлекали, оставаясь на дороге. Впрочем, таится было уже поздно — перестрелка шла почти рядом, а над нами закружились «птички». Один сброс следовал за другим. Внезапно чувствую, как-будто мне по голове чем-то шандарахнуло — упал. Очнулся и понимаю, что у меня нет левой руки и ноги, пополз, помогая себе правыми конечностями. Потом смотрю — на месте мои левые рука и нога, но я их не чувствую. Ребята подоспели: одежду всю срезали, осколочные ранения, которых было множество, перекисью залили, перебинтовали, «обезбол» укололи — обычный кетарол.  Более сильное обезболивающее средство мне было делать нельзя, потому, что было ещё и ранение головы. А тут опять сбросы пошли — я в ямку кувыркнулся, из которой меня ребята достали, как стало потише, укутали в термоодеяло. На позициях я провёл сутки, прежде, чем появилась относительная возможность эвакуации. Тащили меня на обычной плащ-палатке,  волоком по земле, через густой кустарник, боль была адская. Пронесли метров триста, потом положили рядом с отрытой в земле норой и ушли, пообещав вернуться.

При очередном обстреле заполз в эту нору, уснул или сознание потерял. Очнулся — опять взрывы вокруг. И так продолжалось сутки, за которые многое передумал. Не хотелось верить, что ребята меня попросту бросили, но их всё не было. А до Бахмута — 10 километров: и я понимаю, что в таком состоянии я, вряд ли, доползу. Мозг лихорадочно искал выход. Ребята вернулись. Они где-то раздобыли носилки и принесли несколько бутылок лимонада — с водой там была всегда «напряжёнка». А на дороге стояли фуры с лимонадом, но территория простреливалась — и риск подобраться к ним был нешуточный. Но один отчаянный сбегал туда несколько раз.

До Ивановки меня дотащили с комфортом — на носилках, там переночевали, добрались до следующей точки, где был полевой врач, который срезал бинты, за-твердевшие от крови, как гипс, намертво приклеенные к ранам, осмотрел, перебинтовал. Большего в полевых условиях сделать невозможно. Под его наблюдением я оставался ещё сутки, двое из тащивших меня ребят вернулись за другим раненым. Меня до Бахмута доставляли уже другие ребята. В целом, моё «путешествие» заняло 5 суток. Из Бахмута эвакуировали в Луганск, где срочно сделали операцию глаза — достали осколки, потом переправили в ростовский госпиталь и уже оттуда — на самолёте в филиал госпиталя Вишневского. Ранение ноги оказалось серьёзнее, чем предполагалось вначале. Перенёс 4 операции, ходить учился заново. Сейчас нахожусь дома на реабилитации. О том, что подписал контракт и ушёл на СВО, не жалею ни секунды, — рассказал Антон Алексеевич Бруяк.

Два солдата одной семьи, чьи судьбы разорваны временем. Но их объединяет священный долг: оба, не щадя себя, встали на защиту мирного неба, преграждая путь зловещей тени фашизма и нацизма, стремящейся захватить мир.

Н. Парфенова

Фото из семейного архива: на главном фото старший сержант Иван Семенович Чепурченко с боевыми товарищами (крайний слева), август 945 год; Антон Бруяк с дедушкой — Виктором Ивановичем Чепурченко.